top of page
Поиск
Фото автораБорис Брестовицкий

Обратная сторона луны

Как рассказывали музыканты группы “PINK FLOYD”, выбрать название для их самого популярного альбома Dark Side Of The Moon невольно помог Джерри О’Дрисколл, уборщик и лифтер студии Abbey Road. Именно его голос звучит в конце композиции Eclipse: «У Луны нет никакой тёмной стороны. На самом деле она вся тёмная.»

У опустившегося на самое дно всегда остается только один выход – на верх. Хуже всего, когда на верх нельзя. В лучшем городе мира Тель-Авиве тоже есть свое дно. И там, на этом дне живут те, кому на верх нельзя. Как бы не было там темно… А там очень темно.

Я выхожу к старой тель-авивской автобусной станции по улице Гдуд Ха-Иври (для тех, кто не знал – по левой стороне этой улицы можно парковать машины бесплатно в течении дня). В последнем доме на первом этаже находится какой-то филиппинский клуб, а может и церковь. На ступеньках у входа стоит группа празднично одетых филиппинок  и громко смеются над чем-то, понятным только им.

— Шлойме, вус эрцех? – кричит одна из них проезжающему мимо на велосипеде досу.*

— Зайн гит – отвечает он ей, улыбаясь.*

Я перехожу дорогу и вхожу в другой мир.  Улица Неве Шаанан. Когда то это была улица обувных магазинов и порнокинотеатров. Обувь с наклейками “Сделано в Италии” делали тут же, на втором этаже, да порнофильмы снимали где-то неподалеку. Сегодня это улица Центральной Африки.  Здесь преимущественно живут выходцы из этого региона. На третьем этаже дородная негритянка вешает стираное белье. У ее платья такой большой вырез, что на ум невольно приходят неизвестно где услышанное “Мать Африка”. Балкон маленький, белья много и ей приходится перегибаться довольно далеко, настолько, что кажется, что она сейчас выскользнет…  и из платья и с балкона.

Вонь… Когда то здесь приятно пахло свежей кожей. Сейчас пахнет гнилью, мусором и мочей. В подворотне стоят молодые негры афроизраильтяне. Они просто стоят и совсем не просто провожают меня тяжелым взглядом. Хорошо, что я не предусмотрительно не брал с собой сумку.  Какие-то странные лавки, торгующие какими то странными продуктами. Прачечная, она же кафе, она же интернет-центр. Внутри пусто. Из открытых окон доносится непривычная музыка, громкие крики. Из открытого подъезда вылетает мешок с мусором, и, пролетев прямо перед моим лицом, звонко шлепается в стеклянную витрину давно закрытого магазина. Вообще удивительно, что эта витрина еще цела – первая целая витрина с начала улицы.

На улице играют дети – черные, белые, желтые…   Они говорят между собой на… иврите, но меня это совсем не радует. Растет новое поколение нелегалов, а наша маленькая страна не знает, что с ними делать. На территории в 0.5 % от площади Тель-Авива проживают 50 000 – пятьдесят тысяч – нелегалов. Это более 10% населения. Представляете – в самом израильском городе Израиля каждый десятый – нелегал!!! Но я еще к этому вернусь, а пока я продолжаю путешествие на дно, пока окончательно не стемнело.

Еще одна разбитая витрина магазина. Внутри, там где когда то стояли полки с товарами, на грязном матраце лежат двое…  Он и Она, хотя о принадлежности ее к прекрасному полу я догадываюсь только по обуви. Они “улетели”, и судя по выражению лиц – далеко и надолго. Еще горит свечка, рядом валяется обугленная ложка. Но эта не та свеча, о которой пел Макаревич, это совсем другая свеча, свеча-часы, которая показывает, сколько им осталось жить.

Они не прячутся, не стесняются – это обратная сторона Луны, та сторона, которую не видно. Или та, на которую не смотрят.

Я ухожу с Неве Шаанан на улицу Иесод Хамаала. Это Дальний Восток. Здесь лица желтеесветлее, здесь другая музыка, другие запахи, хотя и их перебивает стойкий запах продуктов жизнедеятельности человека. Но на удивление, здесь чище.  Улицы чище, подъезды чище. Встречающиеся мне люди доброжелательно улыбаются, предлагают помощь. И у них свои лавки, свои клубы, но там людно, шумно. Вот и окна доносится монотонное гудение, пахнет благовониями. “Большая китайская синагога”?:) Ко мне подходит девочка лет 7-8 и на иврите спрашивает, могу ли дать ей пять шекелей? Тут же подбегает мама, или старшая сестра, кто их поймет, и со словами “тада рава” шлепает малышку по попке. Слова – мне, шлепки – малышке. Хорошо, что не наоборот – я оглядываю улицу. На меня смотрят несколько десятков китайцев или таиландцев. В их взглядах нет той тяжести, которую я чувствовал на предыдущей улице, но все таки по спине снова пробегают мурашки. И я сворачиваю …  на Дальнем Востоке мне понравилось больше, чем в Африке, но после заката я бы сюда один не пошел. Да и вдвоем здесь …  неприятно в темноте.

Я ухожу на улицу Геккельбери Финна.” Барух аба ле Эрец Исраель” – на углу в стандартной позе, согнув одну ногу в колене, стоит израильская проститутка.  Она не молода, она устала не смотря на ранний час, ей лень даже курить и сигарета дымится в ее руке. Заметив, что я на нее смотрю, хриплым голосом она спрашивает, не ее ли я ищу…  и широко улыбается своей шутке во весь беззубый рот.

А я вспоминаю, как на заре олимовской жизни я смотрел по израильскому телевидению советский мультфильм про бабу Ягу, переведенный на иврит (дети мои тогда еще смотрели мультики). И там бабуся призывно предлагала Ивану царевичу:”Бо хамуд, бо таале ал матате шел савта” (давай, мой сладкий, забирайся на бабкину метлу). Примерно так и прозвучал вопрос-предложение этой дамы не тяжелого поведения. Из близлежащего кафе на звук ее голоса вышел такой…   трехстворчатый шкаф, и в полсекунды определив, что я точно не буду ее клиентом, с тяжелым русским акцентом послал меня в далекое путешествие.

В витрине соседнего кафе висит пожелтевший лист бумаги, на котором на иврите и на русском написано, что бармен не дает справок про автобусы и не продает асимоны*.  И я словно прозреваю – здесь же не всегда жили нелегалы, проститутки и наркоманы. Когда то тут била ключом жизнь, взрывались бомбы, терялись дети, воровались кошельки…   Здесь был центр мироздания, здесь продавались самые свежие видеокассеты с фильмами еще до того, как смотрел режиссер. Здесь можно было купить джинсы “Левис” за 30 шекелей, а если не было вашего размера, то продавец кричал в окно наверху (пелефонов тоже еще не было), и просил вас подождать 10 минут – их шили!!!  В киоске можно было купить свежую газету из Александрии и Минска, а продавец в лавке вместо шекелей с удовольствием принимал ремни и пилотки Советской Армии.

Сегодня здесь тихо…  тихо и темно, даже днем. Это обратная сторона Луны. Начинает смеркаться. Я закончил свой полет на Луну. Но я сюда еще вернусь. Хотите со мной?

Примечания:

*вус эрцех – что слышно?  (идиш)

*зайн гит – будет хорошо (идиш)

*дос – ортодокс, религиозный еврей

*асимон – жетон для таксофона (иврит)

Share this:

2 просмотра0 комментариев

Недавние посты

Смотреть все

Comments


bottom of page