Продолжение начатого мною рассказа о создании Тель-Авива.
В ближайшую же субботу все члены товарищества со своими семьями устроили пикник. Теперь – на своем собственном участке. Им больше не нужно было обращаться за охраной к русскому консулу, и не нужно было претворяться, что они ищут украденных коров. Это была их земля!
Но кончился праздник и снова вышли на приобретенный участок члены совета. В этот раз их сопровождали и несколько рядовых членов товарищества. Поднялись на одну из возвышенностей – море видно, воздух чист и свеж. Но… холмы, овраги и песок, песок, песок. И как тут строить?
И снова люди с возмущением обращаются к Вайсу. «Как ты мог купить такой участок – десяти шагов ровной земли не насчитать?» И Акива Вайс деликатно объясняет, что, конечно участок, продававшийся банком (АПЕК) намного ровнее, но он и во много раз дороже*. И обещает решить и эту проблему. Народ успокаивается – Вайс уже заслужил репутацию человека, умеющего держать свое слово.
Теоретически решить проблему неровностей на участке было не сложно – надо взять песок с возвышенностей и засыпать овраги. Но… в первом десятилетии двадцатого века в Палестине не было ни бульдозеров, ни экскаваторов, ни тракторов, ни, даже, автомобилей. Вайс подсчитывает – какую сумму из казны товарищества можно выделить на выравнивание участка и обращается к строительным подрядчикам. Но когда он объясняет им задачу и называет сумму, которую готов заплатить за этот объем работ – его поднимают на смех. «Нужно дорисовать еще один ноль в конце названной суммы» — говорят ему подрядчики. И это тоже слишком мало, но из уважения к нему, Акиве Вайсу, они готовы это сделать эту работу. Вайс готов увеличить сумму в два, в три раза, но где там. Подрядчики не готовы даже продолжать разговор за сумму меньше той, что уже назвали.
И снова проблемы и, как следствие, задержка начала строительных работ. И тогда Вайс обращается к Зальману Вароблинскому, бригадиру известной в Яффо «свободной бригады». Вароблинский собрал группу из двадцати крепких молодых парней, которые в условиях безработицы охотно брались за любую, даже самую тяжелую работу. И «свободная бригада» согласилась выровнять участок, вооружившись только лопатами и тачками. И они приступают к работе даже не пытаясь выторговать из Вайса больше денег, чем он предложил сам.
Однако работа продвигается не очень быстро. Но не зря Акива Вайс был инженером. Он составляет подробный план участка, промеряет высоты и глубины и рассчитывает оптимальный маршрут – с какого холма в какой овраг песок возить будет быстрее и легче. По этим маршрутам Зальман со своими ребятами прокладывает деревянные мостки, чтобы тачки не проваливались в песок. И работа закипела.
Наблюдая за работой бригады, Вайс обратил внимание на то, что деревянные колеса тачек неустойчивы и часто ломаются. И он разрабатывает принципиально новую конструкцию тачки – на двух металлических колесах. В мастерской Леона Штайна изготавливают опытный образец такой тачки и она с успехом выдерживает испытания. И товарищество «Ахузат Байт» заказывает у Штайна еще десять таких тачек.
Свою бригаду ребята Зальмана назвали очень громогласно – «Добровольцы тяжелой работы» ( עובדי פרך מתנדבים ), но в городе за ними прочно укрепилось прозвище «дер бурвайс» . (Босяки, идиш. ББ). Ведь работали они босиком, отшучиваясь, что в обуви работать жарко. Но на самом деле, у многих их них просто не было денег на хорошие ботинки. И ребята не только не обижались на такое прозвище, они гордились им, и даже сделали его своим официальным названием.
Крутились колеса тачек, отполированные песком до хрустального блеска, сверкали капельки пота на загорелых молодых телах и работа пошла довольно быстро. «Босяки» стали всеобщими любимцами города. Почтенные хозяйки семейств приносили им еду, многочисленные дети приносили холодную воду из ближних источников и потом рассаживались на дюнах, чтобы послушать, как поют ребята. Нет, Шаляпиных среди «босяков» не было. Но зато пели они на всех доступных языках, пели громко и пели так, что у проходящих мимо женщин краснели от стыда щеки. Ну ведь в самом деле – не романсы же им петь, бегая с тачками.
И вертелись колеса тачек… А вместе с ними завертелись и другие дела. Будущие горожане теперь смело могли «проектировать» свои дома – будущее стало намного ближе.
В декабре 1908-го года из числа членов товарищества было выбрано пятеро, составивших новый комитет по строительным нормам. «Мы собираемся строить город, но пока никто не знает, каким он будет» — сказал Меир Дизенгоф, избранный председателем этого комитета. И среди самых первых забот комитета было создание плана будущего города. Комитет обратился к известному венскому архитектору-градостроителю Вильяму Стиани с просьбой разработать план города. И в конце апреля 1909-го года Стиани предложил свой план*. Но этот план оказался не единственным. «Местные» архитекторы – Анатолий Йосеф Барский и Гольдман тоже представили комитету свои планы. Профессор Борис Шац, руководитель иерусалимской школы искусств, предоставил свой план. Члены комитета позже рассказывали, что был еще один – пятый проект. Но никто не помнил, кто был его автором и в чем были его отличия.
Итак, в начале марта 1909-го года на руках у будущих жителей Ахузат Байт был утвержденный комитетом товарищества план города, документы на земельный участок и разрешение на строительство от турецкого губернатора и протокол комиссии по строительным нормам. Казалось бы, что можно начинать строительство, но…. Всегда есть какое-то «но», которое мешает развитию прогресса.
Участков для строительства жилых домов в новом поселении было во много раз меньше, чем желающих эти самые дома построить*! Кто-то хотел дом на перекрестке, а кто-то – на центральной улице, а кто-то – с видом на море. Как же быть? И снова Акива Вайс пообещал разрешить эти споры к всеобщему удовлетворению.
Через несколько дней в эрев Пейсах (вечер одного из самых значимых еврейских праздников Пасхи), на дверях синагог, клубов и магазинов, которыми владели евреи, появилось объявление со следующим текстом:
«Временный совет товарищества по строительству домов «Ахузат байт» с радостью приглашает всех членов товарищества на общее собрание, посвященное распределению земельных участков. Собрание состоится в 8-й день месяца нисан (11-го апреля) в 10 часов утра возле источника! в центре нашего участка в присутствии нотариуса и представителя земельного управления Яффо».
В предпоследний день праздника Пейсах, на небольшой площадке у родника, затерявшегося между песчаными дюнами, собрались все члены товарищества «Ахузат Байт». Мужчины пришли в праздничных костюмах, женщины – в нарядных платьях, дети были одеты словно на бар-мицву*, и даже невесть откуда взявшийся бездомный пес до блеска вылизал свою шерсть. Вскоре появился Акива Вайс, несших два довольно тяжелых мешка. Он дождался, пока над дюнами воцарилась тишина, и достал из кармана сюртука несколько листков бумаги.
— Здесь. – показал окружающим Вайс один из листков, — список наших земельных участков с номерами. А здесь, — он показал другой лист, — список всех членов товарищества.
После этих слов, он передал оба списка стоящему рядом нотариусу и поднял с песка те самые мешки, которые принес собой. Опустив руку в один из мешков, он извлек оттуда… белую ракушку, а из второго – такую же, но серую.
— Посмотрите, господа, — продолжал Вайс, — на серых ракушках я мелом написал номера, соответствующие номерам земельных участков. Написанные углем на белых ракушках номера, соответствуют номерам фамилий членов товарищества в списке.
С этими словами он пустил ракушки по кругу, предоставив каждому возможность убедиться в искренности его слов. Когда ракушки вернулись к нему, он бережно опустил в мешки. Каждую — в свой, в зависимости от цвета.
— А теперь хочу попросить кого-то из детей помочь мне в проведении этой лотереи, — и Акива Вайс оглядел всех присутствующих. Ближе всех к нему стоял Яша Фогель – сын Авраама Фогеля, почтальона и помощника русского консула.
— Иди сюда, мальчик, — подозвал его Вайс, и объяснил ему, что нужно делать.
И Яша начал вытаскивать ракушки, по одной из каждого мешка. Наступила такая тишина, что даже псу стало неловко и перестал рыть песок в поисках сбежавшей ящерицы.
Эту лотерею нельзя было подделать. Никто не знал, как Акива Вайс собирался распределять участки. Как позже он сам рассказывал, даже ракушки на берегу он собирал сам, не желая никому рассказывать о том, как задумал провести лотерею.
А в тишине было слышно, как скрипит перо нотариуса, заносящего в протокол номера ракушек и фамилии выигравших, и лишь изредка тишина прерывалась хлопком вспышки фотографа Авраама Соскина. Сам Акива Вайс поднялся на ближайшую дюну, наблюдая оттуда за ходом процедуры лотереи.
Много лет спустя, привел Акива Вайс своих дочерей в студию Авраама Соскина на улице Герцель. Ожидая своей очереди, девочки с любопытством рассматривали многочисленные фотографии на стенах студии. И вдруг старшая из девочек – Ахузабайт* — на одной из фотографий узнала отца.
— Папа, а где это сфотографировано, — спросила девочка, не узнавая место.
— Тут, совсем рядом, — ответил Соскин, видя, что Вайс замешкался с ответом. Он подвел девочек к окну и показал им возвышающиеся над городом баки водонапорной станции, установленные на здании поселкового совета.
— Вот там это было снято, — объяснил он. И, улыбнувшись, посмотрел на Вайса, взгляд которого был устремлен выше этих баков… куда-то в будущее.
— Вы должны им рассказать, господин Вайс.
— А Вы должны показать, господин Соскин.
И оба рассмеялись…теперь уже было легко смеяться.
начало Тель-Авива. Фотография процедуры лотереи, сделанная Авраамом Соскиным. На возвышении стоит Акива Вайс
*Банк АПЕК, начав продажу своего участка с 5.5 франков, так и смог продать его. И почти десять лет спустя вынужден был просто застроить этот участок, чтобы земля не пропадала. На участке был выстроен комплекс домов для сотрудников банка и смежных контор.
* Так как план Стиани попал к будущим тель-авивцам с большим опозданием, они не стали дожидаться его окончательного варианта и при рассмотрении воспользовались эскизом, который Стиани передал через какого-то торговца в начале марта 1909-го года.
* По нормам, разработанным строительным комитетом товарищества, на участке могло быть построено только 66 домов. В списках товарищества на апрель 1909-го года значилось 328 семей.
*бар-мицва – день духовного совершеннолетия у еврейский мальчиков, 13 лет. У девочек – в 12 лет и называется «бат-мицва»
* Ахузабайт Вайс была первым ребенком, родившемся в Тель-Авиве (тогда еще он назывался Ахузат Байт) и любивший созданный им город, Акива Вайс дал своей дочери имя любимого города. В 16-летнем возрасте девочка поменяла имя на Элизабет, однако просила похоронить ее под именем, данным ей отцом.
Продолжение обязательно последует.
NB: Я предупреждаю своих читателей, что не смотря на некоторую художественность данного рассказа, в его основе лежат конкретные факты, подтверждаемые соответствующими документами.
Comments