За последние несколько лет мне довелось встретиться с «главным полицейским» Израиля — министром Ицхаком Ароновичем раз пять. Но все эти встречи проходили в рамках общения министра с журналистами или блоггерами и были весьма далеки от личных интервью. В рамках этих встреч, на которых присутствовало 10-15 человек, если и удавалось задать вопросы, то один-два не более.
Мне же, как человеку, который очень любит Тель-авив, было совсем не безразлично то, что происходит в городе, точнее — в его южных районах. И я обратился к Министру с просьбой — ответить мне на ряд вопросов, связанных с ситуацией в южном Тель-Авиве. И Министр дал свое согласие на личную встречу и интервью, которым я готов поделиться со своими читателями.
Борис Брестовицкий (далее – ББ): Господин министр! Свой первый вопрос я хочу адресовать не «полицейскому номер один», а рядовому гражданину Израиля Ицхаку Ароновичу. Что Вы чувствуете, находясь в южных кварталах Тель-Авива –Неве-Шеенан, район центральной автостанции?
Г-н Ицхак Аронович (далее – ИА): Вы имеете в виду, что я чувствую сегодня или в прошлом? Сегодня или полгода назад?
ББ: Давайте остановимся на сегодняшнем дне?
ИА: Что я ощущаю сегодня? Я знаю, что пока это все еще район, в котором проживают и граждане Израиля, и нелегальные иммигранты, и нелегалы составляют там большинство. И если мы говорим о безопасности, то я знаю, что там сегодня стало намного безопаснее. Если же мы говорим о бизнесе – я беседовал с владельцами лавок и мастерских, расположенных в этих районах – то да, все в один голос утверждают, и я вынужден это признать, что за последние несколько лет, с тех пор, как там появились нелегальные иммигранты, уровень доходов там снизился намного. И я не имею в виду те виды бизнеса, которые развиты в среде самих нелегалов, я говорю о местных жителях.
В недалеком прошлом туда за покупками приезжали со всех концов страны – цены были намного ниже, чем в других регионах. Сегодня владельцы местных лавок, магазинов и ресторанов чувствуют себя пострадавшими. Но меня больше интересует не финансовая сторона, не экономика этого района, а безопасность. То есть, меня волнует не то, как я себя там чувствую, а как себя чувствуют местные жители. И я могу утверждать, что сегодня там стало намного безопаснее. Да, конечно, это не северный Тель-Авив, это не кварталы, в которых не видно нелегалов, но, все равно, там стало намного безопаснее.
Конечно, Вы должны понимать, что это субъективное мнение. Я себя чувствую в безопасности не только там – я уверенно себя чувствую и в лагере беженцев в Шхеме, и в Восточном Иерусалиме и во многих других местах, где Вам или кому-то другому будет неприятно. Но, как я уже сказал, это субъективное ощущение. И все-таки, если мы вернемся к ощущениям гражданина Ароновича, а не министра Внутренней безопасности, то я считаю, что за последние несколько месяцев там стало намного безопасней. Это я могу утверждать с уверенностью и этому, конечно, есть и объяснения, но я думаю, что мы к этому еще вернемся в нашей беседе.
ББ: Мой следующий вопрос. Почему именно Тель-Авив? Это было чье-то решение – привести всех (или почти всех) нелегальных иммигрантов в Тель-Авив?
ИА: Насколько известно мне – это было решение самих нелегалов. Они знают, что Тель-Авив это деловой центр страны, что здесь больше вероятностей найти работу. Если Вы внимательно посмотрите на этих людей, то увидите, что главным образом это иммигранты из Судана, Северного Судана и Эритреи, которые проходят долгий сложный путь в Израиль только, чтобы найти тут работу. Они знают от тех, кто прибыл сюда первыми, что работа тут есть. И если проделать этот сложный путь, заплатить всем посредникам, то, в конце концов, можно попасть в безопасную страну, где есть работа и можно заработать деньги, которые они потом пересылают свои семьям. Это главная причина, которая их сюда приводит. Поэтому понятно, почему именно Тель-Авив. Именно потому, что Тель-Авив это и промышленный и деловой центр страны. Кроме того, следует помнить, что они (нелегалы) относятся к таким группам людей, которые с трудом абсорбируются в ином обществе, они продолжают говорить на своем языке, живут в своей коммуне, со своими обычаями, которые принесли с собой со своей родины. Поэтому, когда новые иммигранты собираются в Израиль и наводят справки через друзей и родственников, им советуют – отправляйтесь в Тель-Авив. Там уже есть большая община, там вам помогут и поддержат.
И это происходит не только с суданцами и эритрейцами. Возьми, к примеру, Бруклин. Я много раз там бывал – там целые улицы, где слышна только русская речь. Магазины, банки – все на русском. То же самое приводит сюда, в Тель-Авив и этих нелегалов.
Так что я возвращаюсь к вопросу – это их решение, которое работает по принципу «друг приводит друга».
Кроме того, их общины существуют не только в Тель-Авиве, но и в Эйлате и в Араде. Почему эти города? Потому что там много гостиниц, соответственно, есть потребность в рабочих руках.
Итак, завершая ответ, мы можем сделать вывод, что их привлекает в Тель-Авив община, связь с родиной и возможность заработка. А уж как они тут живут – Вы и сами, конечно, видели, и я тоже видел. В комнате в 10-12 квадратных метров проживают по 20 человек. И один туалет на всех, в лучшем случае. Но это уже другая история.
ББ: Известно, что в среде нелегальных иммигрантов давно появились преступные группировки. Они воюют между собой, воюют с местными преступными группировками, и это тоже известно. Как полиция борется с этими группировками?
ИА: Прежде всего, нужно принять во внимание, что среди них есть такие, кто были преступниками еще на своей родине. Их не много, но они есть и они еще там (на родине) прошли «криминальную школу». Они прибывают сюда и не теряют свои навыки. Здесь, в Израиле, пока они находятся в поиске работы, не имея средств к существованию, они возвращаются к своему уголовному прошлому.
Это совсем не простая дилемма – разрешить им работать или не разрешить? Если разрешить им работать в Израиле, то они захотят остаться тут навсегда, кроме того, придут новые, раз есть работа. А если им не разрешить работать… кушать им же хочется? За квартиру платить надо? Это толкает их на путь преступления. Начинаются разбойные нападения, ограбления, воровство и другие уголовные преступления, которые они совершают для того, чтобы добыть деньги или то, что им необходимо.
Эти вопросы я не раз поднимал. В отличии от общей точки зрения правительства, которая заключается в запрете на работу для нелегальных иммигрантов, кроме отдельных случаев, я всегда говорил – разрешить им работать. Это все равно, как открыть клапан, который сбросит накопившееся давление. Дать им работу, хотя бы части из них, иначе они обращаются к преступности и насилию.
Я неоднократно обращался с этим и в Министерство Внутренних Дел и в средства массовой информации с предложением – дать им возможность работать. Пусть не всем, пусть части, но это «сбросит давление», иначе положение с преступностью будет усугубляться. От безделья они бродят по улицам и угрожают безопасности местных жителей.
ББ: И все-таки я повторяю свой вопрос. Понятно, что эти нелегальные иммигранты живут в своем закрытом обществе и не сотрудничают с правоохранительными органами. Каким образом полиции удается бороться с преступностью в их среде?
ИА: На самом деле не все так плохо. В их среде есть люди, которые сотрудничают с полицией. Мы помогаем им устроиться на работу, а они сотрудничают с нами. Но и полиция там работает в особых условиях. Мы вынуждены проявлять огромное терпение, выдержку и хладнокровие. Мы понимаем, что невозможно не обращать внимания на преступления в среде нелегалов. Вы знаете, что два года назад мы открыли в Неве-Шеенан новый полицейский участок – «Левински». Но это не помогло. Работа полиции не ладилась и мы поняли, что проблема не в самом полицейском участке. Мы поняли, что несмотря на присутствие полицейских, все равно продолжались случаи насилия, управления автотранспортом без прав, и другие преступления.
В последние полгода мы предприняли иные шаги, которые, на мой взгляд, изменили ситуацию в лучшую сторону, которые оказались более эффективными. Прежде всего, речь идет об открытии депортационного комплекса «Холот» на юге страны. И хотя они прекрасно понимают, что комплекс этот – это не тюрьма, что он открыт, и тот, кто хочет оттуда сбежать – может сбежать, это помогает сдерживать нелегалов в рамках закона, так как они знают, что те, кто сбегает из открытого комплекса «Холот», все равно, рано или поздно, будут задержаны и отправлены в закрытый комплекс «Саароним». То есть это не угроза, это, скорее, инструмент, или, точнее, правило поведения – не будешь себя хорошо вести, попадешь в «Холот»!
Следующий шаг, который я предпринял, – это усиление полицейского участка. Я добился выделения еще 130 ставок для этой станции. И это в дополнение к тем 150, которые там уже работают. Вместе это сегодня около 300 полицейских и пограничников, которые охраняют порядок этих районов.
Еще один шаг, предпринятый вместе с мэром города и командующим округом (полицейским) – это самые решительные меры по охране порядка, вводимые сообща. Это и внедрение конной полиции, и усиление отрядов городской полиции и инспекторов. Это и закрытие незаконных заведений, торгующих алкоголем в этих кварталах, – Вы, видимо, видели, как они пьют? Кроме того – у них появились незаконные школы вождения, которые помогают им получать водительские права. Мы боремся с ними и закрываем их тоже.
Весь этот комплекс мер дает свои результаты. Были проведены аресты, выписаны штрафы или предъявлены обвинения. И что еще очень важно – наконец, и мэр города сотрудничает с нами. Во всем этом я вижу положительные сдвиги. Жители стали чувствовать себя более уверенно и безопасно. Они сообщают мне об этом и мы видим, что сегодняшнее положение намного лучше, чем три месяца назад.
Да, я понимаю, что пройдет время, пока новые полицейские изучат специфику работы в этом районе. И я понимаю, что даже все эти меры не искоренят все существующие тут проблемы. Но, все таки, есть положительные сдвиги. Нелегалы боятся депортационных комплексов, но, с другой стороны, после того, как правительство подняло единовременные пособия с одной тысячи долларов до трех тысяч, ежемесячно сотни нелегальных иммигрантов добровольно возвращаются домой.
Мы добились самого главного – местные жители почувствовали, что, наконец, государство делает что-то в этом направлении. Это еще не окончательное решение проблемы нелегальных иммигрантов, но все равно – что-то делается!
Вы думаете, почему они (нелегалы) выходят на демонстрации и митинги? Они все видят и понимают. С одной стороны – комплексы «Холот» и «Саароним», с другой стороны – усиление работы полиции и контроль над их деятельностью в кварталах проживания. Они чувствуют, что государство за них взялось и они в панике. А государство не скрывает свое к ним отношение и оно весьма просто: «Это не ваш дом, и вам придется отсюда уехать!». И это, конечно, им совсем не нравится, и они очень хотят остаться.
Вот такие вопросы приходится сегодня решать полиции, чтобы, в том числе, бороться и с преступными группировками в общинах нелегальных иммигрантов.
ББ: Мой следующий вопрос вытекает из предыдущего. Мы знаем, что среди нелегалов есть весьма образованные люди, есть религиозные деятели, политические и общественные. Есть ли какое-либо сотрудничество между этими людьми, к мнению которых прислушивается община нелегалов, и правоохранительными органами?
ИА: Во-первых, я хочу объяснить, что полиция там (в кварталах Южного Тель-Авива) не только для того, чтобы защищать местных жителей от нелегалов. Если что-то происходит между самими нелегалами, они тоже обращаются в полицию. И мы им помогаем, разбираемся. Я подчеркиваю – мы (полиция) не видим в них врагов. Они не враги! Они беженцы, иммигранты, нелегалы, но они не враги. И полиция им тоже не враг. Государство принимает решение, а полиция лишь следит за его выполнением. И это мы тоже пытаемся донести до нелегалов.
Что касается сотрудничества… Оно очень важно и для нас и для них. Если в полицию обращается с жалобой суданец, мы не можем ему отказать только потому, что он суданец, а не израильтянин. И мы занимаемся рассмотрением их жалоб и претензий и друг к другу. И к полиции у них тоже нет претензий. Нет, конечно случаются единичные случаи, но в массе у них нет жалоб на работу полиции. И, конечно, уважаемые среди них люди помогают нам решить многие вопросы.
Хотя многие проблемы и обращения в полицию адресованы не самой полиции. Они настаивают на том, что они беженцы, они хотят получить гражданство. Но этими вопросами занимается не полиция, а Министерство Внутренних дел и Иммиграционный отдел. А мы – и мое министерство и полиция — стараемся им помочь.
ББ: Несколько недель назад в Беер-Шеве состоялась демонстрация горожан, протестовавших против размещения в городе группы из 3000 нелегалов, освобожденных из комплекса «Холот». Есть ли какая-то государственная программа по распределению нелегалов по другим городам Израиля, чтобы не только Тель-Авиву нести эту тяжелую ношу?
ИА: Нет. Нет такой программы. Каждый сам решает, куда ему податься. Вы спрашивали уже – почему именно Тель-Авив, и я снова отвечаю – нет никакой государственной программы по распределению нелегальных иммигрантов.
С другой стороны, комплекс «Холот» не является тюрьмой, и некоторые уходят оттуда, то есть сбегают. Ближайший крупный населенный пункт на их пути – Беер-Шева. Часть из них остается там, а часть возвращается в Тель-Авив. Некоторые остаются в надежде найти работу, некоторые – из опасения, что в Тель-Авиве их быстрее найдут и задержат и тогда вернут уже не в «Холот», а в «Саароним» — лагерь закрытого типа.
Но государственной программы по распределению их (нелегалов) по всей стране нет.
ББ: Я знаю, что проблемами нелегальных иммигрантов, кроме Министерства Внутренней Безопасности, занимаются и другие министерства – Внутренних Дел, Труда, Здравоохранения и даже Образования. Есть ли какой либо государственный орган, который централизует все решения, связанные с нелегалами, который объединяет работу разных ведомств с ними, собирает всю информацию, короче – управляет всем, что связано с этими людьми?
ИА: Прежде всего – есть! Как и в любой другой правовой стране, в Израиле нелегальными иммигрантами занимается Министерство Внутренних Дел. Мы (полиция), являемся главным помощником МВД, наряду с Министерством Юстиции. Министерства Образования и Здравоохранения имеют своих представителей в комплексах «Холот» и «Саароним». В последнее время главным звеном в решении этой проблемы стал офис главы правительства, генеральный директор которого осуществляет управление всеми действиями всех учреждений, участвующих в решении вопросов, связанных с нелегалами. Но все-таки, если речь идет о главном ответственном, о главном «диспетчере» — то это МВД. Они занимаются и депортацией нелегалов. Но все перечисленные ведомства, включая и Министерство Иностранных дел, – все участники этого «проекта».
ББ: Существует ли единая программа и единый бюджет для решения проблем нелегальных иммигрантов?
ИА: Это, скорее, не единая программа, а централизация разных программ, которой, как я уже сказал, занимается гендиректор офиса главы правительства. Что же касается бюджета – каждое ведомство получает свой бюджет. Мы получили значительные суммы для строительства комплекса «Холот» на 3000 человек и получили 130 ставок полицейских, о которых я уже говорил. Все вместе – это огромные деньги, около 500 миллионов шекелей.
Но каждое ведомство получило свой «кусочек торта». Распределением этих денег занимается офис главы правительства. И, конечно, невозможно решение всех этих вопросов без взаимодействия разных ведомств, без сотрудничества.
ББ: Вопрос будущего – как вернуть жителям Тель-Авива ощущение безопасности и уверенности в южных кварталах?
ИА: Нужно видеть окончание этого процесса. А процесс этот закончится тогда, когда в Тель-Авиве не останется нелегалов. Мы знаем, чего мы хотим, осталось этого достигнуть. Сказать тебе, что это займет неделю, или год, или десять лет – я сегодня не знаю.
Но! Если государство будет решительно в этом вопросе, а сейчас действия государства весьма решительны: мы закрыли границу с Египтом, мы готовы помочь материально каждому, кто желает добровольно вернуться, и третье, мы обращаемся к нелегалам – друзья, нам не нужны нелегальные рабочие и нелегальные иммигранты, так вот, если все эти решительные действия будут продолжаться… А это очень не просто – нас обвиняют и в стране и из-за границы, нас вынуждают дать им статус беженцев. Так вот, если государство и далее будет решительно в своих действия, то я считаю, что есть надежда. Как долго это продлится? Трудно сказать.
Очень может быть, что если они сами почувствуют, что они тут нежелательны, что им готовы оказать материальную поддержку, чтобы они уехали, что выбор у них невелик – или тюрьма или вернуться домой, то они сам решат вернуться. И я верю, что, в конце концов, именно это произойдет.
Сказать тебе, что все уедут? Уверен, что не все. Я только что беседовал со своим коллегой из Румынии. Недавно я был в Италии и во Франции – во всех этих странах есть проблемы, связанные с нелегальными иммигрантами. Это проблема всей Европы – бегут туда люди из Турции, из Сирии, из Марокко… Это проблема всемирного масштаба. Но мы, из-за относительно открытой границы на юге, стали притягательной мишенью для суданцев и эритрейцев, и пока были приняты какие-то решения, их стало слишком много для нашей маленькой страны. Я знаю, что раньше каждую ночь границу переходили сотни нелегалов. Сегодня, как минимум, граница закрыта. Что-то было сделано. Будем продолжать.
Возвращаясь к твоему вопросу – ответ зависит не только от нас. Муниципалитет, местные власти – все должны принять участие в решении этой проблемы. Нужно подробно узнать – как помочь местным жителям. Они ведь не виноваты. И им нужна помощь.
ББ: Последний вопрос. Господин министр – Вам известно, существует ли у городских властей какая-либо программа по застройке этого района – района старой автобусной станции? ИА: Если честно – мне об этом неизвестно, но я думаю, что такой программы нет! Мне кажется, что лучше спросить об этом мэра города – Рона Хульдаи. Но все-таки я думаю, что такой программы нет, иначе я бы об этом знал. ББ: Господин министр, большое спасибо Вам за уделенное мне время. Я уверен, что Ваши ответы будут интересны нашим читателям! ИА: Желаю успехов!
コメント